Неточные совпадения
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла
в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу
с маленькими
руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного
саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового белья
с вытканными коронами.
Там слышен был железный шум пролетки; высунулась из-за угла, мотаясь, голова лошади, танцевали ее передние ноги; каркающий крик повторился еще два раза, выбежал человек
в сером пальто,
в фуражке, нахлобученной на бородатое лицо, —
в одной его
руке блестело что-то металлическое,
в другой болтался небольшой ковровый
саквояж; человек этот невероятно быстро очутился около Самгина, толкнул его и прыгнул
с панели
в дверь полуподвального помещения
с новенькой вывеской над нею...
Споры
с Марьей Романовной кончились тем, что однажды утром она ушла со двора вслед за возом своих вещей, ушла, не простясь ни
с кем, шагая величественно, как всегда, держа
в одной
руке саквояж с инструментами, а другой прижимая к плоской груди черного, зеленоглазого кота.
Через пять минут он заснул, сидя
в кресле, откинувшись на его спинку головой и отвесив нижнюю челюсть. Тамара выждала некоторое время и принялась его будить. Он был недвижим. Тогда она взяла зажженную свечу и, поставив ее на подоконник окна, выходившего на улицу, вышла
в переднюю и стала прислушиваться, пока не услышала легких шагов на лестнице. Почти беззвучно отворила она дверь и пропустила Сеньку, одетого настоящим барином,
с новеньким кожаным
саквояжем в руках.
Шляпа
с широкими полями, гарусный шарф, плотно обматывавший шею, палка
в правой
руке, а
в левой чрезвычайно маленький, но чрезмерно туго набитый
саквояж довершали костюм.
Чтобы искупить свои прегрешения, он пускался на отчаянное средство: навешивал на себя все картонки, узелки, пакеты и свертки, брал
в руки саквояжи, подмышки два дамских зонтика и превращался
в одного из тех фокусников, которые вытаскивают все эти вещи из собственного носа и
с торжеством удаляются со сцены, нагруженные, как верблюды.
Долинский взял
саквояж в одну
руку и подал Даше другую. Они вышли вместе, а Анна Михайловна пошла за ними. У барьера ее не пустили, и она остановилась против вагона,
в который вошли Долинский
с Дорой. Усевшись, они выглянули
в окно. Анна Михайловна стояла прямо перед окном
в двух шагах. Их разделял барьер и узенький проход.
В глазах Анны Михайловны еще дрожали слезы, но она была покойнее, как часто успокаиваются люди
в самую последнюю минуту разлуки.
Пошло это у нее так, что не проникнуть куда бы то ни было Домне Платоновне было даже невозможно: всегда у нее на рученьке вышитый
саквояж с кружевами, сама она
в новеньком шелковом капоте; на шее кружевной воротничок
с большими городками, на плечах голубая французская шаль
с белою каймою;
в свободной
руке белый, как кипень, голландский платочек, а на голове либо фиолетовая, либо серизовая гроденаплевая повязочка, ну, одним словом, прелесть дама.
Хлопнула входная серая калитка, и
в ней показалось легкое, грациозное и все сияющее светлое создание — молодая белокурая девушка
с красивым
саквояжем в одной
руке и
с зонтиком
в другой. Платьице на ней было легкое, из бледно-голубого ситца, а на голове простая соломенная шляпа
с коричневою лентою и
с широкими полями, отенявшими ее прелестное полудетское лицо.
— О, не бойтесь, не бойтесь: я
в одну минуту! — воскликнул на быстром бегу Висленев и действительно не более как через пять минут явился
с пустым
саквояжем в одной
руке,
с тросточкой, зонтиком и пледом —
в другой, и
с бархатною фуражкой на голове.